Грех в твоей крови - Дана Мюллер-Браун

Он подхватывает меня, заключает в объятия и поднимает. Несет меня вниз по лестнице в коридор, куда хотел меня отвести Густа. Не понимаю, откуда взялся Миел… У меня уже не получается хорошо соображать.

– Она серьезно ранена, Миел, – слышу я голос Густы.

Эти двое знают друг друга? Так что здесь делает Миел? Он пришел, потому что Лиран хотел, чтобы он меня защитил?

– Где Лиран? – спрашивает Густа.

– Взаперти. Но ему князья ничего не могут сделать.

– Миел, – говорю я хриплым голосом и поднимаю веки. Я смотрю прямо в его ледяные голубые глаза.

– Лучше бы ты выбрала меня, Шор. Всегда лучше держаться кого-то одного.

Я пытаюсь покачать головой, но даже это мне не удается.

– Что нам теперь делать? – Густа оглядывает мрачный туннель.

– Сначала нам нужно отсюда выбраться. В лесу нас ждут Шева и Джиа.

– А потом? – вдруг вскрикивает Густа. – Она же умрет, Миел. Она не должна умереть. Если это произойдет, все будет потеряно.

– Я знаю.

Он тяжело дышит, но продолжает идти. Быстро. Его руки обнимают меня еще крепче.

– Держись, маленький Шор.

– Не называй меня так, – слабо отвечаю я.

Он улыбается.

– В конце концов, ты только что оправдала свое прозвище.

Мы идем какие-то бесконечно мучительные мгновения, а потом я замечаю над собой луну.

– Кто нанес тебе эти раны? – спрашивает через какое-то время Миел очень спокойным голосом, и я чувствую за этим спокойствием угрозу.

– Лакрос и Аарон, – отвечаю я, надеясь, что он отомстит за меня, если я умру и не смогу этого сделать сама.

– Ты не умрешь, – говорит он, на мгновение проводя большим пальцем по моей спине.

Я проверяю, открыта ли моя связь с героями. Но, несмотря на мои травмы, она закрыта. Тогда откуда он настолько точно знает, о чем я думаю?

– Вон они, – говорит Миел, обращаясь к Густе. Проходит еще немного времени, и я различаю над нами верхушки деревьев.

– Ох, ничего себе… Что с ней случилось? – слышу я голос Шевы. Он делает шаг вперед, и я вижу его лицо.

– Шор, что ты опять натворила? – ласково бормочет он, кладя руку мне на грудь.

– Ты можешь ей как-то помочь? – спрашивает Миел, все еще держа меня на руках.

Шева на мгновение закрывает глаза, и, когда открывает их, мне даже не нужно видеть, как он качает головой, чтобы понять, что он ничего не может сделать.

– Джиа! – зовет Миел другого героя. Однако я сомневаюсь, что она для меня хоть что-нибудь будет делать. Она ясно дала понять, что ей не нравится сам факт моего существования.

Тем не менее она делает шаг вперед и касается моей щеки. Что она хочет сделать? Могут ли герои исцелять? Это стало бы для меня новостью. Хотя я ведь почти ничего не знаю о способностях героев.

– Она очень тяжело ранена, – шепчет Джиа, и я слышу в ее голосе сострадание.

– Ты можешь что-нибудь сделать? – спрашивает Миел с искаженной от волнения гримасой.

– Я могу немного остановить кровотечение, но исцелить я ее не могу, – говорит она, закрывая глаза.

Меня пронизывает сила. Однако на этот раз я точно чувствую, что это не моя сила, а ее. Боль немного утихает, и сознание проясняется.

– Тогда мы должны идти к ней.

Миел говорит уверенно, но Густа и Шева громко протестуют.

– Нам нужно попасть в княжество Высокомерия. Если кто-нибудь поймает ее здесь, она будет обезглавлена в это же мгновение, – возражает Густа.

– Если мы сейчас отправимся в наше княжество, то она умрет до того, как мы пересечем границу.

Миел опускается на колени и осторожно укладывает меня на мягкий мох. Он присаживается рядом на корточки и поправляет мне платье, которое порвала Авиелл. Воспоминание об этом заставляет меня вздрогнуть.

– Там о ней могут позаботиться целители, – говорит Джиа.

Миел качает головой.

– Мы отнесем ее к ней. Это единственный способ сохранить Навиен жизнь.

– Это самое главное, не так ли, Миел? – Голос Джиа звучит резко, даже угрожающе.

– Конечно, – рявкает Миел. – Это и было самым главным все это время. Весь этот план был глупостью и только подверг ее ненужной опасности.

– Но это был и твой план, – вмешивается Шева. В его словах слышится упрек.

– Почему так важно, чтобы я осталась жива? – спрашиваю я, переводя глаза с одного на другого.

Они бросают друг на друга неуверенные взгляды.

– Почему? – снова спрашиваю я, немного приподнимаясь. Я чувствую, что, хотя Джиа немного и залечила мне раны, надолго этого не хватит. – Это как-то связано с этим моим светом?

Никто ничего не говорит, пока Джиа раздраженно не закатывает глаза.

– У тебя есть некоторые особенности, лженаследница. Именно поэтому ты нам нужна.

– Некоторые особенности? – испускаю я стон. – Неужели можно так подумать, глядя на меня?

Я пренебрежительно смеюсь.

Джиа одобрительно кивает.

– Тут она права.

– Молчи, Джиа, – предостерегает ее Миел.

– В конце концов, это правда. Взгляни на нее. Тем, кем она должна быть, она не является. Она даже не умеет пользоваться тенями. Все, что она может, – это читать апокрифы.

– Это все ради этого? – спрашиваю я у Миела.

Он слегка кривится. Его ярко-голубые глаза мерцают.

– В том числе.

– Итак, значит… – Я задыхаюсь, но все же продолжаю сидеть, держась за ноющий живот. – Вы поэтому мне помогаете?

В первую очередь я смотрю на Густу.

– Знает ли об этом Лиран?

– Это был план Лирана.

– Что?

Я заморгала.

– Мы хотели поступить по-другому, – объясняет Густа, – но Лиран очень хотел, чтобы ты стала ему доверять, перед тем как прочтешь то, что нам нужно, чтобы свергнуть князей.

Я качаю головой.

– Лиран хотел добиться моего доверия? Но апокрифы я бы и так для него прочитала.

Я чувствую, что мои слова – слабая попытка его оправдать.

– Если ты начнешь читать эти апокрифы, то слова будут говорить только с тобой. В зависимости от того, что они тебе скажут, может случиться так, что ты утаишь их, если не будешь ему полностью доверять. Он этого опасался.

– А как насчет плана шпионить за князьями и заставить их поверить в то, что мы друг в друга влюбились?

– Обманный маневр, – слышится голос Джиа.

– И кого надо было обмануть? Меня?

Они молчат, и от этого мне становится больно.

– Значит, Лиран просто хотел добиться того, чтобы я чувствовала себя нужной и важной и одновременно чтобы я что?.. Чтобы я на самом деле влюбилась в него, пока буду это изображать?

Голос у меня делается громким и тонким. Тоньше, чем обычно. От разочарования у меня сжимается горло.

– Ты тоже хотел именно этого? – Я в ужасе смотрю на Миела.

Именно он